Сборная в 16 лет, травма, 8 месяцев без хоккея и перезапуск в Мытищах. Талантливый белорусский вратарь рассказал свою историю
Талантливый солигорский вратарь Даниил Веремейчик (2002) уже в 15 лет попал в юниорскую (U18) сборную, которая играла тогда в высшей лиге чемпионата Беларуси, а в 16 отправился на ЮЧМ-2018, проходивший в Челябинске и Магнитогорске. Правда, основным голкипером на том чемпионате мира был Никита Толопило (2000), но и Веремейчик не остался без игровой практики, выйдя в матчах против Канады и США. Причем выглядел в тех встречах не хуже старших партнеров.
Казалось, что карьера хоккеиста набирает обороты, и на следующих двух юниорских ЧМ сборная получит уверенного и надежного вратаря. Но сезон-2018/19 не оправдал ожиданий, а после него Даниил и вовсе выпал из поля зрения. Оказалось, виной тому травма и операция, оставившая игрока без хоккея на восемь месяцев.
Причем правильный диагноз был поставлен не сразу. Поначалу врачи предполагали, что у голкипера повреждение паха, и лечили эту травму. Но несколько попыток вернуться на лед оказались неудачными, через некоторое время боль снова появлялась. Веремейчик стал играть на обезболивающих и в феврале 2019-го даже съездил на европейский юношеский олимпийский фестиваль в Сараево, где сборная Беларуси завоевала серебро, уступив в финале Чехии. Вернувшись из Боснии, Даниил завершил сезон и занялся здоровьем. Ему наконец-то поставили верный диагноз – «импиджмент тазобедренного сустава, повреждение вертлужной губы тазобедренного сустава». Он стал готовиться к операции, которую сделали в Италии. Схожая проблема была в свое время у Алексея Калюжного, который также оперировался в Риме, где эту травму лечат наиболее успешно.
На лед Даниил Веремейчик вернулся только в середине сезона-2019/20, но в юниорской сборной востребован не был и вернулся в родной Солигорск, где на финише сезона сыграл пять матчей за «Шахтер-2», а затем тренировался с основной командой. Минувшим летом он готовился к чемпионату в составе оршанского «Локомотива», однако в конце июля покинул расположение клуба. А недавно 18-летний белорус стал игроком подмосковного клуба «Атлант» из Молодежной хоккейной лиги. В ноябре он сыграл за новую команду в четырех матчах. В разговоре с корреспондентом Hockey.by вратарь рассказал, как оказался в МХЛ и освоился в подмосковном коллективе, а также вспомнил как восстанавливался после операции и кто помог ему не раскиснуть и продолжить путь к мечте.
«В МХЛ за игру получаешь не меньше 30 бросков»
– Как ты оказался в МХЛ?
– В «Атланте» я уже больше месяца. Сначала был на просмотре, у меня был конкурент из системы ЦСКА. Потренировались, поиграли – и приняли решение оставить меня. С вратарями в «Атланте» работает Евгений Владимирович Еграшин, раньше он пять лет играл в Беларуси, за новополоцкий «Химик». С тех времен он знаком с Андреем Владимировичем Кудиным – это специалист, который, можно сказать, сделал из меня вратаря. В «Атланте» очень хорошо приняли. Сразу понравилась атмосфера. Все ребята дружелюбные, помогают, как братья. Бывает, подшучивают :) Все хотят выигрывать. Выдали неплохой старт, недавно обыграли «Красную Армию», еще до моего прихода победили «СКА-Варяги».
Календарь очень плотный, поэтому тренировок не так много, они в основном сейчас предыгровые и с уклоном на тактику. Но занятия очень интенсивные, обычно на них три вратаря. Кроме меня это Матвей Ботов, 2001 года рождения, на данный момент он основной голкипер, а также парень 2004 года Илья Воробьев. Активно работаем, тренер всем постоянно подсказывает, наладили взаимодействия, контакт друг с другом.
– Защитники слушаются?
– Когда приехал, то был удивлен тому, насколько здесь интересный хоккей. За игру получаешь не меньше 30 бросков. Нападающие хорошо бегут - могут и продавить, и сыграть красиво и нестандартно. Защитники и помогают, и ошибаются - как и везде.
– У вас в составе значится сын знаменитого российского форварда Алексея Ковалева…
– Когда я приехал, он еще был, но сейчас уже покинул команду. Насколько я понял, ему тут было тяжело. Он родился и жил в Америке, по-русски разговаривает с акцентом, ему непросто понять менталитет россиян. Поэтому решил вернуться за океан.
– В «Атланте» знают о тех проблемах, которые тебе пришлось преодолеть?
– Когда приехал, прошел углубленное обследование. Про старую травму здесь, конечно, знают. Разговаривали, обсуждали. Но сейчас уже все хорошо, работаю в полную силу.
«Считал, что нужно все из себя доставать и выходил на лед на обезболивающих»
– А вспомнишь, с чего начались твои неприятности?
– Летом 2018-го предсезонка у меня началась, как всегда, с начала июня. Прилично самостоятельно поработал еще до начала кэмпа в сборной U18. А потом ударно потрудился на сборах у Евгения Есаулова. Я думаю, после этого все и началось. Возможно, перегрузился где-то.
На декабрьском международном турнире в Елгаве, когда находился в гостинице, почувствовал резкие боли в паху. Посоветовались с доктором, предположили, что мог надорвать пах. Потому что прежде до этого уже бывали похожие боли, но не такие сильные. Мы тогда делали двухнедельную паузу, и все проходило.
Моя ошибка в том, что в Елгаве продолжил играть. Считал, что нужно все из себя доставать и выходить на лед. Начал матч с Латвией без обезболивающих, но дискомфорт в паху постоянно отвлекал, и я чувствовал, что концентрация понемногу уходит. В итоге плохо выступил, меня в ходе встречи поменяли. И команду подвел, потому что не был готов на сто процентов, и повреждение усугубил. Зато теперь знаю, что надо сразу говорить все, как есть. Здоровье и результат команды важнее.
После турнира меня спустили в сборную U17 к Павлу Перепехину. И тренер вратарей Дмитрий Филиппович повез меня в РНПЦ спорта на обследование. Там решили, что нужно лечить пах, снова сделали двухнедельную паузу. Вернулся на лед – и через неделю боли снова появились. На матчи выходил на обезболивающих уколах и таблетках, что в разгар сезона делать неправильно.
Перед стартом юношеского олимпийского фестиваля в Сараево мы поехали к специалисту, который сказал, что нужна операция. Но через день уже был отлет в Боснию, поэтому решили, что разберемся с этим делом после турнира. Там я сыграл матч со Словакией и финал с Чехией. Выступили хорошо, заняли второе место, жаль, потеряли концентрацию в третьем периоде решающей встречи и не удержали победный счет.
После фестиваля собирали консилиум врачей, где окончательно решили, что нужна операция. До конца сезона я больше так и не сыграл. Пока готовились документы, я начал работать с реабилитологом, прокачивали мышцы, чтобы лучше и быстрее можно было потом восстановиться. Бюрократическая процедура оказалась непростой, включились и Дмитрий Юрьевич Басков, и руководитель «Беларуськалия» Иван Иванович Головатый, клуб «Шахтер», тогдашний руководитель РНПЦ спорта Геннадий Загородный. Спасибо им всем большое. Нужно было обосновать, почему операцию делать именно в Италии. Имелся вариант провести ее в Санкт-Петербурге, но выяснилось, что процент успешных и качественных операций такого рода в Риме намного выше. Все хоккеисты делают их там, даже российские. Стоимость ее была более 15 тысяч долларов.
В итоге все прошло очень хорошо. Уже через два дня после операции приступил к реабилитации – две недели в Италии, затем дома. Три недели ходил на костылях. Занимался в РНПЦ спорта у Ольги Юрьевны Литвинко. Раньше я думал, что реабилитолог – это как ЛФК в клиниках, где люди палочками машут. Но когда я пришел, то понял, что это очень тяжелая работа. Потому что была постоянная боль. В день занимался по четыре часа. Изначально срок реабилитации был прописан на четыре месяца, но получилось больше. Потому что когда я приехал в «Шахтер», то доктор отправил меня продолжать восстановление еще на два месяца.
Сразу после выхода на лед было непривычно, чувствовал боли, скованность в движениях. Но все было бы гораздо сложнее, если бы мы с реабилитологом не начали готовиться еще до операции. Эти занятия очень помогли, потому что все мышцы были в тонусе, мы работали над балансом, прокачивали все мелкие мышцы, в том числе с резинками. Хотя раньше я не уделял этому внимания. И во время реабилитации я узнал очень много полезного, что могу использовать и теперь. И когда вернулся на лед, почувствовал разницу. Признаюсь, что баланс и устойчивость на коньках стала лучше, чем была до травмы.
«Мама была в шоке от того, как у меня получается готовить»
– Знаю, что у тебя был настолько плотный график, что в течение дня практически не было свободного времени.
– Когда стало известно, что предстоит такой долгий период восстановления, встретились с моим агентом Святославом Киселевым и распланировали все до мелочей. Спасибо ему большое, что помог с курсами английского и автошколой. Плюс занимался разбором игр вратарей КХЛ. Не было такого, чтобы я сидел и бездельничал. И это очень важно. Понимание того, что в течение восьми месяцев ты будешь находиться вне команды и тех людей, с которыми привык общаться, может психологически прибить.
– Физически это было не слишком тяжело? Не было желания просто поваляться на диване?
– Выходные тоже были, конечно. Но я скажу, что в эти дни иногда посещали такие мысли, что хотелось быстрее чем-то заняться, чтобы от них отвлечься :) Потому что осознание того, что ты не можешь выходить на лед, повергает в депрессию. Старался отвлекаться. Научился готовить еду. Попробовал – понравилось. Даже мама была в шоке от того, как у меня получается. Она-то думала, что питаюсь там всяким «Роллтоном». А на самом деле оказался тем еще кулинаром! Каким, наверное, и каждый мужчина в душе является. Часто делал стейки. Причем нравился и сам процесс приготовления, маринования мяса. А еще бургеры очень вкусные получались - получше, чем в фастфуде :) Спагетти с морепродуктами научился хорошо готовить - это я в Италии к этой кухне пристрастился.
– Схожие с твоей травмы были у Алексея Калюжного и Дмитрия Мелешко. Ты с ними консультировался?
– С Алексеем мы делились ощущениями, находили общие. Он рекомендовал прислушиваться к итальянским врачам. Если есть болевые ощущения, обязательно ехать туда на консультацию. И я тогда полетел. С приключениями поездка вышла. Отправился туда один, прилетел поздним вечером. У меня были только распечатки скрина карты, где указано, как доехать, а интернета не было. Там был футбольный матч, много туристов. Доехал до вокзала, а дальше стал искать троллейбус, на котором мне нужно добраться до гостиницы. Бродил, искал до часа ночи. Попутчики мои уже все разошлись, остались только бездомные, которых там полно, и они живут в коробках прямо на вокзале. А тут я с рюкзаком хожу туда-сюда, расспрашиваю. Они уже начали на меня косо посматривать. В итоге меня подозвал швейцар и предложил заселиться к ним в гостиницу, чтобы не нарваться на неприятности. Но я все-таки решил еще раз попытаться найти остановку нужного мне троллейбуса. И этот швейцар решил меня проводить. В итоге он вызвал мне такси, и на нем доехал, куда мне нужно. И хорошо, что так сделал, потому что ситуация действительно была уже накаленная, и я вполне мог стать добычей для тех бродяг. В общем, было весело...
Что касается Мелешко, то Дмитрий советовал прислушиваться к организму и внимательно относиться к тренировкам, потому что он закончил карьеру, когда возникли осложнения из-за большой нагрузки.
«Каждая травма помогает понять свои ошибки и разобраться, что ты делаешь не так»
– В январе этого года тебя дозаявили за юниорскую сборную, но надолго ты там не задержался.
– Изначально мне сказали, чтобы возвращался в сборную, как только буду готов тренироваться. Но пока я восстанавливался, в команде появились другие ребята. Поэтому уехал в Солигорск, сыграл в высшей лиге, а во время плей-офф экстралиги тренировался с основным «Шахтером».
Летом было понятно, что в первой команде «Шахтера» сыграть вряд ли получится, поэтому с агентом решили уехать в аренду в «Локомотив». Там хорошо сработались и сдружились с Ромой Бобарико. Тренировались, играли спарринги. Насколько я понял, у тренеров вопросов не было. Но руководство оршанского клуба решило меня вернуть в Солигорск. Но все что ни делается – к лучшему. Хотя и пришлось посидеть в Солигорске без практики.
Сначала с агентом в первый сезон после операции думали остаться в Беларуси, тем более, что здесь есть специалисты, которые знают мою историю и в случае чего готовы помочь. Рассматривался вариант с Молодечно. Если бы Алексей Колосов, задрафтованный «Эри Оттерс», уехал в OHL, то я пробовал бы занять его место. Но старт сезона за океаном из-за пандемии откладывался, поэтому я решил попробовать свои силы в «Атланте».
– Кто тебя поддерживал в эти восемь месяцев без хоккея?
– Я был очень сконцентрирован на своем восстановлении, поэтому не хотелось, чтобы меня кто-то жалел. Было желание, чтобы на меня как можно меньше обращали внимания, старался больше тренироваться. Помогал мне Святослав Киселев. Он верил в меня до конца и убеждал, что все будет хорошо. Ну и реабилитолог Ольга Юрьевна Литвинко со мной работала, постоянно выслушивала, где и что у меня болит. Она меня вернула в спорт. Считаю, что это один из лучших специалистов в своем деле у нас в стране.
Вместе со мной у Литвинко восстанавливались другие спортсмены. Та же баскетболистка Лена Левченко, гимнастка Катя Галкина. Создалась такая атмосфера, в которой реабилитация проходит намного быстрее. Это была для меня как вторая команда. Я там так долго был, что за это время столько спортсменов прошло. Очень интересно.
Еще семья помогала. Тренеры поддерживали со мной связь – и Дмитрий Юрьевич Филиппович из сборной, и Андрей Владимирович Кудин. В солигорском клубе просили держать в курсе, как у меня дела.
Это был тяжелый путь, но я не считаю, что я что-то упустил. На мой взгляд, благодаря этому я даже прибавил психологически, много над собой поработал. У всех такие сложные периоды бывают, просто у меня он случился раньше, чем у многих. Каждая травма помогает переосмыслить, понять свои ошибки и разобраться, что ты делаешь не так. Это шанс исправить свои минусы и стать лучше.
– Не могла ли эта травма следствием того, что ты играл за более старшие команды: в 15 лет – за U17, в 16 – за U18? Может было форсирование подготовки?
– Нет, этот опыт мне шел только на пользу. Я помню свою первую тренировку в главной команде «Шахтера», когда мне было еще 13 лет. Андрей Владимирович Кудин пригласил. Это здорово стимулирует, мотивирует, ты хочешь подтянуться к взрослому уровню. Думаю, травму спровоцировала летняя подготовка, когда столько бегали. Не хватило опыта или понимания, чтобы вовремя залечить повреждения.
«Были ситуации, когда кто-то отворачивался. А кто-то – наоборот»
– Не прибегал к помощи психологов?
– У меня отец как психолог. Он священник. Дает мудрые советы и поддерживает. В трудные моменты помогал мне не сойти со своего пути и продолжать двигаться к цели.
За тот долгий период, что был без хоккея, разные эмоции и чувства испытал. Не знаю, может это громко называть предательством, но были ситуации, когда кто-то отворачивался. А кто-то – наоборот. Я благодарен каждому. И знаю, что все, кто шел рядом, выложились на 101 процент и даже больше, сделали все, чтобы я вернулся. Спасибо им и родному солигорскому клубу. Наверное, не у меня одного возникла такая ситуация, когда забирают в сборную, ты там травмируешься, и тебя обратно возвращают в клуб, он тебя лечит, а затем тебя снова возвращают в сборную. Мне кажется, здесь система должна быть другой.
– А чье это было решение – отдать тебя в хоккей?
– Мама работала в ледовом дворце. Я ходил там, катался. Тренер заметил, что неплохо получается, предложил попробовать хоккей. Ну я и пошел. Дома все поддержали. И до сих пор идем вместе с желанием добиться чего-нибудь.
Когда была эта травма, врачи говорили, что могу закончить с хоккеем. Так что когда восстанавливался восемь месяцев, мысли всякие приходили. Но я отметал их. У меня ведь еще в детстве, как и у многих ребят, была небольшая проблема с сердцем. И доктор пытался маму убедить, что мне нельзя идти в спорт - разве что в шахматы. Напугал нас. Но когда мы с мамой вышли из кабинета, она сказала, что будем дальше идти своей дорогой. И спорт даже помог нам вылечиться, овальное окно закрылось. Хорошо, что мама не поддалась на провокацию :)
– У тебя ведь несколько лет назад была попытка устроиться за океаном.
– Когда мне было 14-15 лет, мы с родителями пришли к Святославу Киселеву и сказали, что есть желание попробовать себя там. Была команда Victory Honda. Поехал с ней на турнир, хорошо сыграл, заняли первое место. Но возникли проблемы с визами, пришли три отказа. Теперь считаю, хорошо, что тогда в Америке не остался. Потому что вскоре меня пригласили в сборную U18, где в основном были собраны ребята 2000 года рождения.
– А после юниорского чемпионата мира в Челябинске и Магнитогорске был к тебе интерес из-за океана?
– Агент говорил, что был. Но до конкретики не дошло. Знаю, что тренер канадцев после матча со сборной Беларуси интересовался у Святослава Киселева обо мне. Если бы не травма, то мог поехать на ЮЧМ-2019 в Швеции, и тогда все по-другому сложилось. Но я не жалею. Думаю, все впереди.
– На ЮЧМ-2018 ты сыграл в двух матчах, против Канады и США, появлялся на льду по ходу встреч.
– Да. Причем с Канадой вышел уже на третьей минуте, мы к тому моменту пропустили уже три шайбы. С американцами вышел на третий период [при счете 0:7]. Хороший опыт. Главный тренер Павел Викторович Перепехин тогда помог, поверил в меня. Я в том сезоне и в сборной U18 неплохо в чемпионате страны сыграл – 12 матчей, и во всех мы брали очки. При этом большинство партнеров и соперников были старше на 1-2 года.
– Какие впечатления остались от встреч с соперниками из Канады и США, где были собраны одни из самых лучших игроков мира своего поколения? В чем это чувствуется?
– Сначала есть небольшой мандраж, волнуешься, переживаешь. Но с теми же канадцами все так быстро случилось, что после начала игры на скамейке запасных я даже не успел кепку надеть, как пришлось выходить :) Это был матч открытия в Магнитогорске, собралось почти семь тысяч зрителей. До этого в Беларуси на наши встречи никогда столько людей не приходило. Было непривычно, но в то же время здорово мотивировало. Тогда я первый раз испытал, что значит играть перед тысячами глаз. Минуты две поволновался, а потом полностью сконцентрировался.
А хоккеисты североамериканские, конечно, отличаются. Умные, очень сильны индивидуально, каждый может делать такие вещи, которые у нас в лиге на тот момент никто не делал. Они могли действовать красиво и при этом создавать максимальную опасность. Забрасывали такие шайбы, что ты просто не понимал, как они вообще это делают. Бросали в такие моменты и с таких позиций, что ты даже не мог ожидать, что это возможно. Такими нестандартными действиями они ставили в тупик наших ребят. Они очень быстрые, бегут, борются, создают больше опасных моментов, чем у нас. В таком стиле они играют у себя за океаном, поэтому привыкают делать все быстрее. У нас же площадки шире, поэтому времени и пространства больше. И перестроиться на их ритм сложно.
– В «Атлант» недавно перешли белорусы, твои сверстники Марк и Кирилл Яруты.
– Они уже недели две здесь. Успешно прошли просмотр. Просто процесс оформления затянулся, поэтому и не объявляли раньше, наверное. Я ведь очень давно с ними знаком. Еще когда в детстве мы с Пинском играли, они выделялись. Думаю, усилят «Атлант». Все-таки они уже по мужикам поиграли, приобрели опыт и уверенность. В этом смысле у них преимущество перед теми, кто еще не играл во взрослом хоккее. Ну а мне вместе с ними будет веселее...
Текст: Сергей Вишневский
Фото: пресс-служба «Атланта», hcshahter.by, hockey.by
