Максим Сушко – о переходе в «Нефтехимик»: есть сильное желание реабилитироваться и проявить себя уже в новой команде

– Максим, расскажите подробности вашего перехода в «Нефтехимик». Долгими ли были переговоры?

– Переговоры были недолгими. Когда узнал, что предоставляется возможность выступать за «Нефтехимик» в следующем сезоне, сразу согласился. Знаю, что хорошая организация. Был знаком с некоторыми людьми из клуба до этого, поэтому сомнений в переходе даже не возникло.

– В «Сибири» в последний сезон вы играли преимущественно центра четвертого звена. На какие роли пригласил вас в команду наставник «Нефтехимика» Игорь Гришин?

– Детально мы еще об этом не говорили. У нас состоялась беседа с Игорем Владимировичем, и мы довольно быстро поняли, что у нас одно видение хоккея. У ребят знакомых спрашивал по поводу тренерских методик Игоря Владимировича – все в восторге. Опять же, повторюсь, не пришлось долго думать о переходе. По поводу позиции – я могу играть не только центра четвертого звена. Тут все на усмотрение тренерского штаба: куда поставят, там и буду играть. Главное, чтобы был полезен для команды, набирал очки, вносил вклад в общий результат.

– Это межсезонье событийное для «Нефтехимика» на трансферном рынке. Много новых игроков пополнило состав команды, некоторые хоккеисты с большим именем в КХЛ. В следующем сезоне, наверное, вопрос попадания клуба в плей-офф даже не стоит. Это само собой разумеющаяся задача?

– Мне кажется, все команды «Востока» сейчас с задачами, минимум, выйти в плей-офф. Иначе, зачем в сезоне играть тогда. Важно хорошо начать, почувствовать уверенность, вкатиться в регулярный чемпионат, а дальше двигаться поступательно. Конечно, у нас главная задача – сначала выйти в плей-офф. А потом можно задуматься и о задачах повыше. Ничего невозможного нет.

– То, что «Ладу» перевели в Западную конференцию, – для «Нефтехимика» больше плюс или минус, как считаете?

– Честно говоря, даже не думал об этом. Конкуренция между командами в последние сезоны значительно увеличилась, поэтому особой разницы нет, с кем играть. В любом клубе КХЛ есть хорошие, сильные игроки. Не нужно делить команды на сильные или слабые, это неправильно. Как хоккеист, ты должен выходить на лед и честно выполнять свою работу.

– В прошлом сезоне вы провели меньше 50% игр в регулярном чемпионате за «Сибирь». Психологически давило на вас то, что тренерский штаб видит вас лишь в качестве хоккеиста ротации?

– Да, немного сложно было смириться с этим, потому что я не знаю ни одного хоккеиста, который хотел бы играть мало. Нужно понимать, что если ты пропускаешь матч, то выпадаешь из игрового ритма. То есть, тебе одна-две следующие игры необходимы, чтобы просто вернуться в тонус. А когда ты периодически выпадаешь из состава, затем возвращаешься в него – это, конечно, непросто. Да, сезон для меня прошлый, наверное, выдался не самым удачным. Так что есть сильное желание реабилитироваться и проявить себя уже в «Нефтехимике».

Хочу сказать спасибо руководству «Сибири» за то, что отпустило меня спокойно в Нижнекамск. Я благодарен клубу, всем его сотрудникам. В этой команде для хоккеистов созданы прекрасные условия. Но, наверное, и в «Сибири» понимали, что мне необходим новый вызов в карьере, и я сам это ощущал. Поэтому рад, что сейчас у меня есть возможность перезагрузиться.

– С Вадимом Епанчинцевым у вас были разговоры насчет малого количества игрового времени?

– На эту тему мы с ним практически не разговаривали. У него было свое видение состава: иногда я в него вписывался, иногда нет. Для хоккеиста даже негативный опыт может быть полезен, поэтому я ни о чем не сожалею. Мне нужно было через это пройти, я верю, что дальше меня ждет нечто лучшее.

– В «Сибири» вы поработали с многими тренерами за несколько лет: Сергеем Кривокрасовым, Дэвидом Немировски, Андреем Мартемьяновым. Если не секрет, с кем работалось легче всего?

– С Андреем Алексеевичем, царствие ему небесное. Он был как папа для всех игроков: замечательный тренер, прекрасный человек. Большая утрата для нашего хоккея случилась этой весной. В моей карьере Мартемьянов – один из самых любимых тренеров. Только хорошие воспоминания с ним связаны. Я помню один случай: мы ехали из Челябинска в Екатеринбург на автобусе. Я тогда не играл, и Андрей Алексеевич попросил сесть рядом с ним, мы всю дорогу откровенно разговаривали, он меня поддержал в непростой период. Очень внимателен был ко всем хоккеистам, никому не позволял считать себя ненужным в команде. Всегда первым подходил, объяснял напрямую, почему не играешь. Был искренен со всеми, побольше хотелось бы таких людей видеть в нашем мире. Светлая ему память.

– В прошедшем плей-офф серия «Сибири» и «Салавата Юлаева» была одной из самых ярких в первом раунде. Для игроков наверняка она тоже сложилась эмоционально?

– Однозначно. Насыщенная серия в плане эмоций. Очень правильно мы отреагировали на два первых поражения в Уфе. А по-другому и нельзя было. Когда мы вышли на лед в Новосибирске во время третьей игры, 12 тысяч болельщиков нас сразу погнали вперед, постоянно поддерживали. Мы понимали, что проиграть дома не имеем права. В Новосибирске болельщик – это вообще седьмой игрок команды.

– А вот если брать настроение в команде сразу после окончания второго матча в Уфе. Чувства безысходности в раздевалке какого-то не было?

– Нет, упаднических настроений точно в раздевалке не было. Все-таки 0:2 в серии – это не тот счет, при котором надо умывать руки. Да, обидно, некрасиво перед болельщиками проигрывать матчи со счетом 0:7, 2:8. Но в плей-офф разница шайб значения не имеет. Следующие два матча в Новосибирске мы выиграли, и счет стал 2:2. Чаша весов стоит ровно, про эти два поражения в Уфе уже так сильно не вспоминают. Мы боролись с «Салаватом Юлаевым» до конца, могли побеждать и в седьмом матче.

– Один из самых памятных моментов седьмого матча между «Салаватом Юлаевым» и «Сибирью» – не засчитанная шайба в самом начале первого периода. Обсуждали в раздевалке с командой этот момент?

– Очень сложный эпизод. Поначалу там действительно было непонятно, пересекла ли шайба линию ворот. Нам, конечно, хотелось, чтобы ее засчитали, но все было на усмотрение судей. Да и по повторам потом стало понятно, что она все-таки не пересекла линию.

– Эмоционально не отразился этот момент на состоянии команды?

– Нет. Это же случилось в самом начале матча, еще играть и играть предстояло во втором и третьем периодах.

– Максим, вы поиграли достаточное количество времени в Северной Америке. Чем западные специалисты отличаются от российских тренеров?

– Вниманием к мелочам и деталям. Они смотрят за всем: начиная с того, как ты ставишь клюшку, заканчивая тем, какую технику катания используешь. Очень большой акцент на теорию, многие североамериканские тренеры – отличные психологи. Мне было со всеми иностранными тренерами комфортно работать.

– Насколько я правильно понимаю, ваш период жизни в Северной Америке пришелся на провинцию Онтарио в Канаде и штат Пенсильванию в США. Где больше понравилось?

– Мне больше понравилось в Канаде. Канадцы – они ближе к русским по характеру, менталитету, чем американцы.

– В течение жизни в Северной Америке сталкивались с какими-то большими трудностями?

– Там только одна трудность – выучить английский язык быстро:). Но у меня это получилось оперативно сделать, поэтому проблем не было с жизнью ни в США, ни в Канаде.

– В интервью прошлогодним летом Богдан Киселевич рассказывал, что Флорида – идеальный штат для русского человека. В магазинах можно было найти спокойно сало, в кафе поесть борщ. В Филадельфии аналогично?

– Да, абсолютно так же. В Филадельфии есть русские, белорусские диаспоры. В этих районах проживает много людей, и есть, соответственно, магазины с родными продуктами, хорошо знакомыми русскому человеку. Поэтому и чужим себя не чувствуешь в США, когда все доступно.

Источник: Татар-Информ