Дмитрий Аврамчик: когда оказался в ядре «Минск-Арены», не понимал ни одного правила, но было классно, шумно и громко

– Случайным образом пришел в хоккей в 2014-м году, после чемпионата мира. Это событие не застал совсем, только работал в зоне гостеприимства в роли ведущего. Тем летом в минское «Динамо» пришла наша с другом знакомая. На первых порах ей нужно было улучшить работу с болельщиками. Кроме ведущего на матчах, приглашали и ведущего для работы в фойе. Мой друг работал на матчах, но иногда у него не получалось провести игру, и он рекомендовал меня на замену. Таким образом, абсолютно случайно попал на встречи минского «Динамо». Помню, когда оказался в ядре арены, не понимал ни одного правила, но было классно, шумно и громко. Атмосфера цепляет человека моей профессии, поэтому для себя открыл новый сегмент и понял, что там классно. С точки зрения отклика мне нравилось, поэтому постоянно соглашался, потом дорос до других проектов.

– Получается, выиграл конкуренцию у своего товарища.

– Возможно, и так. Наверное, был в этом больше заинтересован.

– Но за белорусским хоккеем в 2000-е годы не следить было невозможно.

– Знал, что такое хоккей, про Олимпиаду-2002, но, скорее всего, благодаря переозвученному видео, когда Копать забил гол. Об успехах сборной Беларуси, например, в 2006-м, не знал, потому что до 2014-го года меня больше интересовал футбол. Тем более, мой любимый клуб тогда выиграл Лигу чемпионов [мадридский «Реал»]. Не могу сказать, что был в курсе всех дел в хоккее.

– Какие моменты из работы больше всего заставляли тебя улыбнуться?

– Сообщения в соцсетях. Иногда даже думаю, что для болельщика ведущий – это человек, который пришел, взял микрофон – и ему все можно. Он у себя на празднике, делает, что хочет и так далее. Мне писали сообщения: «Здравствуйте, у меня на матче будет друг Валера, включите ему песню «Валера, Валера» и скажите, что вы ему ее посвящаете».

Или, допустим, девушка во время игры пишет: «Можно сообщить парню на матче, что он станет папой?» Был не до конца уверен, что парню это было бы интересно узнать таким образом. Но эти вещи часто не смущают людей.

Могу идти по арене, и у меня спрашивают: «А где здесь можно покурить?!» Это заставляет улыбаться до сих пор. Но мне кажется, многие уже поняли, что даже с днем рождения поздравляю не случайных людей. Стали догадываться, что это спланировано. Раньше задавали вопросы, а откуда вы знаете, у кого день рождения? Неужели людям кажется, что мне на месте говорят: поздравь меня с днем рождения? Какие-то вещи до сих пор удивляют. Но, в целом, ничего сверхъестественного. У нас хорошие болельщики, поддерживают команду и очень тепло относятся ко мне и к ребятам.

– Возможно, это связано с тем, что раньше на матчах в Беларуси было не так много ведущих?

– Их и сейчас не так уж и много. Это требование спорта и времени, работы с болельщиками, развлекательного и околоспортивного контента. В то же время это требует не только финансовых затрат, но и человеческого ресурса, потому что процессы, которые запущены на матчах «Динамо», – это довольно большая работа группы людей. У нас постоянно есть сценарий. Знаю, что за чем следует, мне сообщают по рации. Перед матчами всегда обсуждаем, что будет во время игры. Если бы ты делал это один, в случае с поединками минского «Динамо» это было бы невозможно. Да, в работе много импровизации, но есть огромная команда людей, которая пишет сценарий, все знают свою работу. Это очень сложно и довольно затратно, но оправдывает себя. Как мы видим, минское «Динамо» – одна из лучших команд в КХЛ по работе с болельщиками.

Если говорим про экстралигу, здесь все сложнее. Ты не можешь в клубе держать штат сотрудников, которые будут делать эту работу. Пригласить ведущего можно, он объявит состав, поработает с болельщиками, но всех сервисов дать не получится. Плюс техническое обеспечение многих арен вызывает вопросы.

В матче плей-офф с московским «Динамо» ты сказал о том, что на трибунах присутствует 115 тысяч зрителей. Специально так сделал, или это вышло случайно?

– Конечно, специально. Более того, даже согласовал это с руководством. Ничего не говорю случайно во время матча. Не могу ошибиться о 115 тысячах на арене, в присутствии людей, которые понимают, какого это уровня клуб. Прекрасно понимаю, кто ходит на эти матчи, кто их смотрит. Конечно же, это неслучайно. Говорил в других сезонах, на матче присутствует 100 тысяч зрителей, в этот раз мне захотелось сказать 115 тысяч. Как мне кажется, это лучше звучит.

Но хотел еще в регулярке. И тогда спросил, могу ли такое озвучить, не смутит ли это кого-то. Может быть, это вопрос регламента. Мне сказали, не говори 100, скажи 115. Не озвучил, потому что успел информатор сообщить, что на матче присутствует 15 086, аншлаг тогда был. Уже в плей-офф понимал, что скажу раньше него.

На это была отличная реакция у людей, всем очень понравилось. Потом дал комментарий по этому поводу, что арена болеет так, как будто там 115 тысяч. Но этот стадион не такой большой. Однако, если закрыть глаза и послушать, как болеют за «Динамо», можно подумать, что это так.

Специально подошел перед следующим матчем, попросил у своего руководителя, могу ли обратиться к дизайнеру за изображением 115 тысяч – дали добро. Вместе сделали картинку, поставили пометку на слух и повторили это. И этот же тренд я повторил в Бресте. Там было 2,5 тысячи, а я сказал 12,5 тысяч.

– У тебя были ошибки в словах, которые произнес на всю арену?

– Были две. Мы играли со «Слованом» из Братиславы. Это было лет шесть назад. Стою внутри фан-сектора и на гимнах смотрю, как разворачивается флаг. Сразу на автомате говорю: «Звучит государственный гимн Российской Федерации». И тишина. В этот момент понимаю, что что-то не так, поворачиваюсь – вижу, что это не флаг России, и слышу легкий прикол вокруг. Тут же говорю о том, что звучит государственный гимн Словакии.

И один раз была очень интересная история с составами команд. Два матча подряд играли с ЦСКА и СКА. Не особо слежу за составами других команд – мне перед игрой приносят листок со стартовыми пятерками. Объявляю состав ЦСКА, матч проходит, все хорошо. На следующий поединок мне приносят состав СКА, меняют вратаря и нападающих, а защитников – нет. Читаю с листа… Там просто человек не поменял фамилии, а на льду стоит Степа Фальковский – это после матча узнал от него. В момент игры никто слова не сказал. Получается, назвал защитников ЦСКА, хотя на льду были ребята из СКА.

– После таких ошибок какие-то санкции к тебе могут быть применены? Хоккеиста лишают премии, дают штраф. В твоей работе такое бывает?

– По гимну не знаю, могут ли быть санкции, но, наверное, да. А с составами… Не пишу ведь, не проверяю их. Не уверен, что даже болельщики заметили.

– Тебе же нельзя говорить, когда идет игра. Было ли такое, что работал после вбрасывания и за этим последовали санкции?

– Нельзя говорить, когда заиграна шайба – допустим, после вбрасывания. Это четко знаю и никогда так не делаю. Но иногда, если чувствую, что могу себе позволить, залезаю. За все время слышал пару таких замечаний, но они не были отражены в протоколах. Если не злоупотреблять, делать это на полсекунды, ничего страшного нет.

В целом, у меня очень хороший тайминг в голове. Чувствую коммерческую минуту, у меня же не написан текст пауз, но знаю, что скажу. Даже если у меня она прописана, говорю своими словами. С точки зрения обычных пауз, всегда становлюсь так, чтобы увидеть линейного судью. Понимаю, когда он подсаживается, когда заносит руку, – заканчиваю предложение.

В экстралиге – свои правила, потому что там и болельщик не так сильно готов, иногда нужно залезать. Все мы работаем на нашу лигу, на ее медийность и бренд. Судьи с пониманием к этому относятся. В КХЛ мы – все равно же чужие люди. И там имеют право писать по этому поводу жалобы. Но судьи медийно подкованы, они могут просто устно сделать замечание, и мне его передать. Единственное, что четко обозначено: когда гол забивает наша команда, говорю, кто забросил, чтобы момент эмоционально не пропустить. Но, пока горит желтая лампочка, его же еще могут отменить, а я уже сказал. Такой диссонанс может возникнуть. Многие думают, что лучше не объявлять. Но мы всегда объявляем, потому что малая вероятность, что шайба не будет засчитана. Я же вижу, когда судья разводит руки, когда он показывает гол.

– Когда «Динамо» берет тайм-аут, всегда просишь, чтобы болельщики не шумели, ведь так не слышно тренера. Какие фишки еще есть в твоей работе?

– Когда все кричат, очень тяжело коммуницировать. Понятно, что два тренера работают, это для всех тайм-аут. Но все равно нам важно и нужно что-то объяснить. Поэтому хочется сделать, чтобы команде было комфортно. Представляю, какой гул стоит, как хорошо болеет арена. Момент тайм-аута – это что-то ответственное. Болельщик тоже это понимает, и он настолько громкий, что вижу, как напрягаются тренеры, как ребятам тяжело. Но это же важное время, это не раздевалка, где хоккеисты спокойно все услышат. Поэтому всегда прошу тишины.

И еще одна моя фишка, которую опробовал, конечно же, в Солигорске. Правда, за это выслушал от тогдашнего капитана жлобинского «Металлурга» Евгения Соломонова от имени команды очень много недовольства.

Три года назад работал в Солигорске на матче плей-офф, после которого на сезон и пригласили туда. «Шахтер» играл шестой матч, и мог вылететь. Понимал, что моя задача максимально давить, создавать некомфортные условия для гостей. Все-таки преимущество домашней арены и в поддержке, и в неудобстве для гостей. Поэтому на моменты, когда команда соперника играла в большинстве, предложил создавать максимально некомфортное звучание для соперника. Другими словами, солигорцы очень прямо меня поняли. Свистели так, когда шайба была у «Металлурга», и жлобинчанам это сильно не понравилось, «Шахтер» выиграл.

Делаю так на «Минск-Арене». Но прошу не свистеть с точки зрения неуважения соперника, а создавать максимальный гул, когда противник владеет шайбой, и аплодировать, когда ребята выбрасывают. Знаю, что это все слышат. Это и есть те фишки и традиции боления.

Могу позволить себе рассказать на матче на «Минск-Арене», почему вратарь стучит клюшкой. Понимаю, что некоторые люди впервые открывают для себя хоккей, они должны в него влюбиться. Поэтому если счет и настроение позволяют, какие-то неформальные вещи добавляю, это одна из моих задач.

Могу этого не делать – не прописано. Могу не рассказывать, какую шайбу по счету забил Сэм Энас или Роман Горбунов. Не говорить, что это лучшие бомбардиры команды. Но делаю это, потому что хочется, чтобы люди, которые приходят на трибуны, узнавали ребят, понимали их значимость и уходили с каким-то интересом, чтобы это был не просто человек, а хоккеист любимой команды.

Если говорить про какую-то вещь, которую не меняю, всегда говорю одну и ту же фразу перед гимном: «С любовью в сердце и в один голос». Для себя решил, что буду говорить постоянно. Думаю, она тоже своего рода бренд.

Работа ведущего в том, чтобы добавить каких-то незаметных вещей для болельщика, потому что те, кто любит хоккей, мне это простят. Они знают, что делаю это каждый раз, это часть нашей арены. Для тех, кто пришел в первый раз, с удовольствием объясню какой-то момент. Могу рассказать, почему шайба вылетела, что ее не надо возвращать, когда такое произошло. И 15 тысяч человек знают, почему она не возвращается. Плюс факт, с которым ты ушел с арены. У меня микрофон, я могу говорить. Поэтому с высоты своего опыта, понимания этой игры и работы с публикой, знаю, что нужно делать.

– Некоторые вещи арена делает уже и без тебя, например, когда аудитория стоя смотрит хоккей на последних минутах. Получается, публику можно приучить к некоторым вещам?

– Да, это круто. Когда работаешь с начала сезона, в концовке всегда все хорошо. За полгода можно забыть, где-то новые люди приходят. Но к завершению всегда все просто и легко, фан-сектор работает. Он может делать, что хочет, даже когда шайба вброшена, заводят любые кричалки.

Был очень важный матч, кажется, с «Амуром», мы «горели», поднимал арену почти за пять минут до конца. И это сработало, мы сравняли. Когда идет вязкая игра, нужно чуть-чуть больше добить.

Кстати, для комфорта болельщиков, когда у нас большинство, хочу кричать: «Забивай». Несколько лет назад было так. Перед вбрасыванием начинаю заводить, судья вбрасывает шайбу, и в этот момент информатор начинает говорить: «За подножку малым штрафом…» И тут воспитанная белорусская публика умолкает, дает ему сказать, и, соответственно, пропала кричалка. Она уже не работает. В какой-то момент договорились с информатором объявлять удаление сразу, как только знаете, за что и кто удален. И в этот момент все работает по-другому. Понимаю, что у меня есть вот эти 5-7 секунд, пока подъезжают линейные судьи, чтобы сказать: «Забивай». Это вещи, к которым нужно было прийти, и которые сработали.

– На твой взгляд, хоккеисты стали более открыты к медиа в последнее время?

– Сто процентов, потому что интернет и медиа сделали свое дело. Те спортсмены, которым сегодня по 20 лет, видели примеры других ребят, открытых к медиа, публике. Они получают информацию из таких же форматов, в которые их сегодня приглашают. Поэтому для них не чуждо. Если мы говорим про тех, которым сейчас 50 лет – возьмем легенду Олега Антоненко – в его время не было тиктоков, инстаграмов, ютубов и прочего. Это несколько другой жанр, тогда могли быть газетные комментарии, в которых можешь формулировать, как угодно, не обязательно быть красивым, подбирать слова на камеру. Говоришь – дальше отработает редактор, автор, журналист. Там важно передать суть.

Сейчас несколько другая задача. Поэтому для ребят старшего поколения это еще не так близко, как для младшего, для которых это все привычно.

И еще очень заметный фактор, с которым, думаю, и ты согласишься. Ребята, которые приезжают из заокеанских лиг, которые уехали в 17-18 лет, сейчас видят работу с прессой частью своей хоккейной карьеры. Это неразделимые вещи, как и шоу-бизнес. Делаешь свою работу и общаешься с болельщиками, тебе помогают твои соцсети. Там это с самых юных лет понимают. Этому тоже нужно уделять внимание. И где-то в ранние годы мы не всем объясняли, не во всех городах в этом смысле работали, не во всех школах. Но сейчас уже по-другому. Никогда не чувствовал в общении никакого отказа, никакого страха и прочего. Любой журналист с каждым сезоном чуть комфортнее себя чувствует во взаимодействии с нашими спортсменами. Хоккеисты более консервативны, чем представители других видов спорта. Поэтому с ними изначально несколько сложнее. И это нормально, но такое пройдет.

Источник: sport5.by